Сразу оговорюсь, подобных фильмов я обычно избегаю, если только не знаю заранее о доминировании психологической стороны над «зрелищной».
Поэтому любители жанра увидят тут своё, а я – достоевщину по-японски. Я на этих кинах собаку съела после того, как 8 лет назад обрушила на себя японский кинематограф, и, собирая с бору по сосенке, совершенно уверилась, что поднимаемая в данном произведении тема - излюбленная японская фишка: брошенные, осиротевшие в раннем детстве, недолюбленные дети там по определению обречены стать преступниками - карма у них такая, но любящая семья способна творить чудеса - по всей вероятности, способна такую карму изменить. Можно как угодно к этому относиться, но не учитывать этот момент просто невозможно.
Что мы имеем – а-ля раскольниковский вариант в современной – 13-летней давности – Японии, с фантастической посылкой фабулы, но в целом вполне реалистичный, разве что «твари недрожащей» в этом случае не сносит крышу после первых же двух старушек – ему и после матери родной ее не сносит, он хладнокровно продолжает своё – мессианское, по его понятию, – шоу, – вот только цель его не первоначальное накопление для великих грядущих свершений, а «демонстрация насквозь прогнившему обществу худших творений во вселенной – жалких псевдоразумных обывателей – всей тщеты и гнусности их унылого существования» (это сжатое выражение его доктрины). Герой наш носит со школы прозвище «Мир» (Peace) – он по-своему, на некий извращенно-схоластичный манер, «гуманистичен» – восхищается природой, животным миром, выступает против войн и других преступлений человека, неплохо образован – он вообще весьма «продвинут», если можно так сказать о человеческом воплощении абсолютного зла. Это уже не Раскольников, да и не Ставрогин, рефлексирующий все-таки хоть иногда, да и не прочие герои «Бесов», в той или иной степени являющиеся пешками в игре, – это какая-то чудовищная смесь папеньки Карамазова и двух его отпрысков – Смердякова и Ивана, – и в этом смысле в очередной раз убеждаешься, как близок ФМ японскому мировосприятию.
У Раскольникова все-таки была любящая семья, его вырастили в любви – вот что всего важнее для японского представления о миропорядке.
Лицо Накаи Масахиро – лицо гениального аутика Атару и других сыгранных им героев – мятущихся, неотмирных, глубинно одиноких,– и в этой роли меня измучило, и это при том, что актер играет по сути не человека, а нежить, демоническое существо, бесстрастное и отрешённое. Ему невозможно сочувствовать – но от него невозможно оторвать глаз…
Это единственный, пожалуй, случай в тех же японских фильмах, когда меня не напрягли нравоучительные монологи главного оппонента злодея – обычного пожилого японца не очень счастливой судьбы, назначенного нашим кукловодом на роль героя страшной трагедии – пережить чудовищную гибель внучки, единственного по-настоящему близкого ему человека, и узнать об этом во всех подробностях. Манипулятор по какой-то причине не оставляет его в покое – постоянно названивает, вновь и вновь дергая свою любимую марионетку за ниточки. Что-то его, нелюдя, притягивает в этом человеке – именно в нем из всех встреченных им людей. И именно этот старик становится выразителем авторской идеи в финале фильма – произносит монолог о любви как высшей ценности жизни. Можно было бы посчитать это банальным и даже беспомощным ходом, но почему-то так не ощущается – просто потому, наверное, что всё что он говорит – правда… Можно износить сорок тысяч маек с надписью «Мир», можно сколько угодно рассуждать о высших смыслах и о высочайших материях, но…
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.
Первое послание к Коринфянам Св. апостола Павла, гл. 13
Финал неожиданный, хотя кому-то тоже может показаться нарочитым и просто нелепым, – бес не раскаялся, он искушает и провоцирует, не мытьем так катаньем, – ты устоял, так вот тебе новый подарок – как-то ты теперь сдюжишь… Не стоит обольщаться печалью уходящего демона – это всего лишь свойство ледяного мира. Меня тут больше занимает даже не он, а старик – его поведение, его реакция на всё происходящее. Хороший человек не профессия, гласит расхожая мудрость, но оставаться просто хорошим человеком – порой почти что подвиг.
Фильм похож на лоскутное одеяло – нам до конца так ничего и не объяснят. Будет очень много намёков и включений, но мы так и не узнаем ни подробностей прошлого, ни детских фобий, ни реальных мотивов нашего подражателя. Да это, наверное, не так и важно в данном случае. Страшно смотреть на воплощенное зло – гораздо страшнее, чем на любого живого, уязвимого человека, в любых его проявлениях, и по-прежнему остро стоит финальный вопрос фильма: что важнее – природа человека, его изначальная данность, или семья, воспитание, среда обитания…
Я знаю, что сама себе противоречу – так демон все-таки наш герой – или заблудший ребенок, нелюбимый с рождения?
Честно – не знаю, но думаю, одно не исключает другого…
Японцы говорят, что до пяти лет дети должны быть в семье как боги и им всё может быть позволено, потом – лет до двенадцати – они должны стать батраками в своей семье, чтобы научиться отвечать за себя и свою жизнь, и только тогда смогут стать друзьями своим родителям. Who knows, who knows…
Или я чокнулась - искать черную кошку в темной комнате, в которой ее никогда и не было...
Ага, ну вот на 8 минут я ошиблась)))
