А я не буду таким же добрым как обычно. От Аронофски всегда нужно ожидать одного и того же – сочной замысловатой картинки с грошовым смыслом. А еще парочку хороших актеров. Несколько хороших актеров действительно в фильме есть, но ведь акцент по задумке режиссера будет на Лоуренс, которая без лука за плечом и вопля «Пииииит!» может лишь пиарить себя фотками в стиле «ню». Благо, есть актеры, способные нехило контрастировать  с «сойкой». Живет парочка своей тихой, мирной жизнью. Он – писатель, у которого период творческой импотенции. Она – дизайнер и мастер на все руки. Если нужно гвоздь в стену забить, кран починить, дом построить, дров наколоть, карбюратор перебрать, то это все к ней. Скиллов на первый взгляд много, но на деле есть вопросы. Вот наблюдаешь за процессом выравнивания стены в комнате в исполнении мастерицы и не совсем понимаешь, как эти двое вообще дожили до стадии заложения фундамента. Все элементы артхауса с обязательным минутным вглядыванием в стену и другие, случайно выбранные точки, прилагаются.
Появляется однажды на пороге незнамо как построившегося дома персонаж, прекрасно сыгранный Эдом Харрисом. С этого момента зритель будет постепенно погружаться в зыбучую яму идиотизма. Только начинает казаться, что сейчас можно достать ногу и выбраться, как герои отмачивают очередную бредятину. Все играют вежливость (и да, Лоуренс даже так играть не может), а с каждой следующей минутой играть становится все сложнее. И там, где у Ханеке все уже давно бы перешло к форменному насилию, у Аронофски мутирует до состояния метафизического критинизма. С каждым новым незваным гостем хозяйка дома все больше напоминает покорно жующую сено корову, которая способна пожаловаться на жизнь разве что глазами. И да, с этим у Лоуренс тоже плохо (я не про жевание травы, а про игру глазами). Спасибо режиссеру за то, что Лоуренс не жевала сено в кадре.
Стены кровоточат, гости хамят, а миры мужчины и женщины все больше отдаляются друг от друга. Сказала бы героиня своему мужчине о том, что любит этого эгоистичного пня лишь по той причине, что она дурра пробитая, да поставить того перед любимым женским выбором: «Или я, или этот цвет для стен в гостиной». Но ведь это возможно где-то там, в «Голодных играх», а тут совсем другое дело – гений творит. Причем «творит» именно в плохом смысле. Обстановка накаляется и на самом интересном месте режиссер неожиданно завершает обрамление своей первой аллегории. Зритель получает возможность на время вернуться в адекватный мир, а героиня Лоуренс – протереть пол.
Но наступает очередь следующей порции маразма. А порция такая, что потребитель ее так и представляется неоднократным призером конкурса по поеданию фастфуда на время. Самым логичным со стороны героини было бы поставить гостей перед выбором «Либо вы уходите сами, либо я сожгу дом вместе с вами, уродами!» А потом начинается форменный беспредел, вернее безудержная оргия беспредела со своей формой. Так и хочется засунуть режиссеру трубку в горло и насильно накачать лошадиной дозой успокоительного вперемешку со слабительным, лишь бы он успокоился уже где-нибудь далеко от режиссерского кресла. Проблема в том, что Аронофски даже в этом случае настолько вошел в раж, что готов сорвать камеру с места, да полететь на крыльях творчества в уборную, обустроив новое «режиссерское кресло» именно там. И все то, что случиться в уборной под действием препаратов непременно попадет в финальную версию монтажа. Если раньше для того, чтобы добраться до грошевой режиссерской мысли, нужно было пробиться через завернутые друг в друга яркие фантики, то в новой картине «метра погонного» нужно будет натянуть перчатку и попросить режиссера нагнуться.
P.S. У меня где-то дома завалялась стекляшка, похожая на ту, что была в фильме. Выброшу нафиг!

Отредактировано altauistas (2017-12-08 18:01:16)