Любят у нас пиарить фильмы, которые никому не нужны. Фильмы правильные пиарят в новостных выпусках и рекламных роликах, а фильмы «вредные» - в политических ток-шоу. И посмотрели бы новое творение Крассовского на его канале, да и только. Сам ведь подтвердил, что просмотры то и делали, что падали. Так надо было добавить ему просмотров. А так ограничилось бы все поклонниками, да теми, кто когда-то «Коллектора» посмотрел.
Коллектор не вызывал бы противоречивых чувств, ведь снят вполне себе, да еще и на Хабенском держится. Вот только появился он в те самые времена, когда коллекторы напоминали о себе широкой общественности через СМИ своими противоправными поступками. К ним в нашей стране и так устойчивое отношение сложилось, а тут прям активная фаза была. И, вдруг, появляется фильм про симпатичного коллектора с зубками. Занимается телефонным хулиганством, да и то лишь в отношении тех, кто ни в чем себе не отказывает, а не платит исключительно по причине отсутствия желания. Это автор на волне хотел подняться или такое кино в такое время кому-то понадобилось?
Праздник, это то, что случается с режиссером, когда его гонят с профессиональной киностудии с настоятельной рекомендацией снимать следующий свой фильм на мобильный телефон. И отбивать вложенные средства режиссер будет в костюме медведя по окончании фильма, клянча деньги у зрителей.
Теперь о фильме. Все претензии к картине по поводу идейной составляющей, чрезмерно вольной трактовке истории и прочему отходят на второй план по одной простой причине. «Праздник» как кино – мусор! Скучная куча мусора, которую режиссер пытался выставить в качестве инсталляции. Красовский будто вспомнил о том, что когда-то что-то похожее по манере изложения, кажется, было в школьном курсе по литературе, и решил попробовать себя в новом жанре. Сложно сказать к чему в фильме претензий нет. У оператора руки не трясутся, пожалуй.
Действующие лица: курица неощипанная – 1 шт.; глава семьи (Цапник) – профессор, разрабатывающий бактериологическое оружие; жена профессора (Бабенко) – та, что пытается ощипать курицу; дочь (та, что помогала географу пропивать глобус) – вертихвостка. Сын (Табаков Павлик) – тот, кто привел домой под новый год голодающую девушку с улицы; девушка с улицы; бабушка, которой надо погадить и которая в кадре не появляется; очередной жених дочки (Трибунцев), которому под полтинник.
Все эти люди будут периодически встречаться друг с другом в кадре в разных помещениях, и произносить, чуть менее, чем случайные фразы в сценах, некоторые их которых призваны растянуть хронометраж до полного метра. Сын добрую половину фильма пытается поцеловать незнакомую девушку, а еще постоянно за-за-заикается. Интересно, это режиссер так видит неуверенного в себе персонажа или это Павлик вновь показывает свой уровень актерской игры (в купе совсем остальным)? С точки зрения актерской игры, кстати, шакалят все. Цапник и Трибунцев – меньше, а остальные – по мере сил и их отсутствия. Молодняк, по обыкновению, прячется за плинтусом. А может это связано с тем, что режиссер сам не понял, снимает ли он художественный фильм или занимается театральной постановкой. Ведь разница в подходе к актерской игре там и там существенна. Актеры, наверное, и сами не понимали, в чем играют и как именно нужно играть.
Целостность произведения наглядно демонстрирует наличие немецкой контрабандной настольной игры. В блокадном Ленинграде это самая необходимая контрабанда из всех. Игра упоминается в фильме два раза. Первый, когда появляется и еще один раз совсем уж не к месту. Играть в нее никто не будет, и даже говорить про нее больше не будут. И так в фильме во всем.
Теперь про комедию. Это ведь заявлено как комедия, да?! Бывает, что не везет человеку с чувством юмора. Его просто нет! Когда человек без чувства юмора пытается шутить, то получается «Праздник». Шутить пытается редко, а главная шутка, растянутая по кинополотну Красовского – бабушка, которая не может ходить и поэтому стучит палкой определенное количество раз, пытаясь донести свою очередную просьбу. Погадит она или нет?! Зритель в напряжении будет ждать развязки! Не ясно, стало бы лучше при наличии такого ненавистного мне закадрового смеха или нет. Но смешнее фильм определенно не стал бы.
Где-то с половины хронометража режиссер пускает драму. Зритель еще с первой половины «не насмеялся», а тут уже плакать надо. Надо да не хочется, ведь из представленной кучи «личностей» сопереживать не кому. А ближе к финалу каждый свое нутро решает показать и начинается лобовое классовое противостояние в словесной форме, в котором побеждает ограниченность сценариста.
